Между тем, факты эти отнюдь не миф. И то, что по свидетельству официальной статистики середины XIX в. южно-украинские черноморские порты имели в иностранной торговле отношение более 30% экспорта, где львиную долю занимал вывоз хлеба, и лишь 10% импорта от всего товарооборота империи, говорит о многом. О таком положительном сальдо в те времена мечтала любая страна мира, в том числе динамично развивавшиеся США, Канада и Австралия.

Но вот что интересно. Если сравнивать товарооборот черноморских портов (а именно этот показатель лучше всего отражает экспортно-импортные операции украинских территорий в целом) с аналогичным оборотом других регионов Российской империи в первой половине XIX в., то увидим — темпы развития первых, как минимум, в три раза выше. Причем это касается не столько сухопутной торговли, к слову, весьма незначительной в масштабах страны, сколько традиционных центров иностранной торговли в Белом и Балтийском морях, в частности, в Архангельске, Риге и Санкт-Петербурге.
Среди факторов поразительных успехов «юных портов» Черного моря, не имевших аналогов ни в европейском, ни в мировом масштабе, один из определяющих - отсутствие монополии во внешней торговле, которая велась через одесский, херсонский, николаевский, феодосийский и другие черноморские порты. Собственно, южная торговля и проектировалась на высшем политическом уровне второй половины XVIII века как альтернатива северному пути, практически полностью монополизированному англичанами. Более 70% всех экспортных операций через крупнейшие балтийские порты осуществлялись английскими купцами. Причем согласно Навигационному акту на английских же судах. Это позволяло Англии с огромной выгодой для себя реэкспортировать жизненно важные товары из Восточной Европы в другие страны. И отказываться от преимуществ своего монопольною положения «всемирного перевозчика» Великобритания, разумеется, не собиралась. «Сия земля, - писал в 1786 году в своем донесении российский посланник в Лондоне С.Р. Воронцов о перспективах дальнейших торговых отношений с Англией, - так привыкла делать торговые условия с прочими народами в единственную свою пользу, без всякой взаимности оным, что, будучи избалована незнанием их дел торговых, она неохотно на взаимные выгоды решится".

Между тем, к выходу на стратегически важный восточноевропейский рынок посредством прямого морского пути через южно-украинские черноморские порты стремились практически все средиземноморские страны. В этом отношении показательны слова, французского премьер-министра Вержена, сказанные им российскому представителю князю Барятинскому в 1776 году: «Ваше свободное мореплавание из Черного моря в Средиземное может быть полезно и для непосредственной торговли между Россией и Францией. Вы не можете себе представить, как бы много мы взаимно выиграли при непосредственной торговле от одного только перевоза, за который переплачиваем англичанам и голландцам». Помимо Франции, аналогичное понимание перспектив и огромных эвентуальных возможностей торговли через порты Северного Причерноморья было и в Испании, Австрии, Португалии, итальянских государствах.

О том, что это было не сиюминутное движение, но именно долгосрочные планы, свидетельствует также письмо Наполеона Александру I, датированное февралем 1802 года: « Государство Вашего величества и Франция, - писал Наполеон, - приобрели бы много выгод, если бы открылась прямая торговля между нашими портами па Средиземном море и Россией через
Черное море. У Екатерины был такой план. То было бы одно из самых полезных торговых движений: оно самое прямое и пошло бы по морям, всегда доступным плаванию между владениями Вашего величества и Францией, Мы могли бы вести из Марселя прямо в порты Черного моря произведения наших колоний и мануфактур, а взамен получали бы хлеб, лес и другие товары, легко доставляемые по большим рекам, впадающим в Черное море».

Получить монопольные права в черноморской торговле, аналогичные английским в Балтийском море, было естественным политическим фоном всех, в том числе экономических, планов Наполеона. И не только его. Ярким примером этому может служить поступивший в начале XIX столетия в правительство Российской империи проект создания в Генуе торговой компании, предназначенной для прямой торговли с черноморскими портами. Ввиду слабого понимания вопроса и, вероятно, не без помощи некоторых корыстолюбивых чиновников, проект был уже фактически подготовлен для высочайшего утверждения, если бы не попал к канцлеру Александру Романовичу Воронцову.

Один из наиболее компетентных политических деятелей и экономистов своего времени, граф Александр Воронцов еще в царствование Екатерины II занимал пост президента Коммерц-коллегии и как никто другой был искушен в вопросах внутренней и внешней торговли. Сторонник фритредерства, Воронцов справедливо полагал, что распространение отсталого уклада внутренних губерний на так называемые «вновь присоединенные» пагубно для интересов государства. А потому он использовал возможность изложить свои взгляды молодому императору по ключевому вопросу для будущего всей черноморской торговли. В записке на имя Александра І, озаглавленной «Мнение государственного канцлера графа А.Р.Воронцова о Генуэзской компании", датированной 1803 годом, он впервые на столь высоком уровне четко и лаконично сформулировал основные принципы подхода к развитию иностранной торговли в Северном Причерноморье. По сути, данный документ можно рассматривать как блестящий хрестоматийный пример антимонопольного направления, и не только в отечественной истории.

В начале записки Воронцов изложил свое понимание правительственного подхода к иностранной торговле в Тавриде - так в то время именовались территории нынешней Южной Украины. По сути, эти положения сводились к следующим тезисам: свобода иностранцев в Тавриде; безопасность имущества и личности; соответствие качества товаров; свобода продавать и покупать; скорое и справедливое решение спорных дел. «Сие то суть пособия, - заключал данную преамбулу Воронцов, - кои правительство обязано дать иностранным (купцам) и как они желать могут, а отнюдь не монополии».
Создание Генуэзской компании преследовало цель получить такие семь привилегий:

• «Ей одной уступать треть пошлины.
• Ввозить все без изъятия итальянские товары и произведения беззапретно.
• Освободить от досмотра товары.
• Отсрочивать платеж пошлины за покупаемые компанией земные произведения.
• Корабли ее прежде всех нагружать и выгружать.
• Дозволить в случае надобности, в каком-либо порту империи строить новые конторы и магазейны и на то сверх пособий, буде возможно, давать землю.
• Позволить ее поверенным и на починку кораблей требовать из адмиралтейств все, что потребно будет за наличные деньги».

«Если сих требований истолковывать прямой смысл, -писал Александр Романович, - то выходит:
• Наградить компанию третью пошлины в ее монополию за то только, что она будет в Генуе и положат в нее вклад итальянские капиталисты.
• Ей же разрешать провоз контрабанды.
• Досмотры товаров отменить.
• Пошлины брать в такое время, когда заблагорассудит компания их платить.
• Остановить выгрузку и нагрузку всех кораблей, чтоб делать предпочтение ее кораблям.
• Во всех портах российских, где захочет она, строить ей конторы и магазины собственные, т.е. - везде завести свое поместье.
• Из адмиралтейств сделать меной ее магазин».

Уже факт того, что проект со столь откровенным монопольным подходом мог появиться на высшем политическом уровне империи, свидетельствует о тех непростых условиях, в которых пыталась провести изменения небольшая группа реформаторов. Естественно, у такого опытного и искушенного в коммерческих делах человека, как Александр Воронцов, познания и талант которого высоко оценивали еще Вольтер и У. Питт, проект не мог не вызвать самой негативной реакции. «Не токмо умеренности, - писал он в своем мнении, - но никакой пристойности в означенных требованиях нет. Возможно ли, чтоб в пользу одной компании иностранной стеснить торг всех иностранцев, истребить их между собою совместничество, существенную пользу нашей торговли составляющее, не говоря уже о других странных затеях прожектеров, и вес сие сделать только для того, что капиталисты складываются в Италии? Они сверх того хотят, чтоб им за столь острую выдумку платили. Не знаю, не за пропойцев ли они нас почитают».

Заметим, что мощная политическая поддержка складывающимся интеграционным процессам в Северном Причерноморье была оказана в тот момент, когда политическая нестабильность в Европе сплошь и рядом порождала насильственные, искусственные монополии в торговом обмене. И можно утверждать, что принципиальное отступление от фритредерства, неминуемо привело бы черноморские порты в состояние зависимости от колебаний в более крупной политической игре, где им отводилась бы роль заложника. Если бы монополия Генуэзской компании в торговле через Черное море была-таки установлена, диктат Франции был бы неизбежен, ибо Северная Италия уже подчинялась Наполеону. Печальная судьба большинства портовых городов Балтийского и Средиземного морей в период континентальной блокады яркое тому подтверждение.
И наоборот - именно с этого времени начинается поразительное по своим масштабам развитие одесского порта как главного на Черном море. Купцы из Греции, Испании, Франции, Италии, Австрии, Турции и других государств могли в полной мере убедиться в преимуществах свободы торговли, извлекая прибыль на взаимовыгодных условиях в рамках свободной конкуренции. Кстати, значительную роль в черноморской торговле играли негоцианты практически всех итальянских государств, и Генуи в том числе. Не случайно бурное развитие средиземноморско-черноморских торговых операций хронологически совпало с началом объединительных процессов в Италии периода Рисорджименто, предоставляя им существенную экономическую базу. Это был тот классический случай, когда ни экономические, ни социальные, ни политические интересы не противоречили друг другу, но строились в рамках цивилизованных процессов.

Источники
1. Архив внешней политики России, ф. Сношения России с Англией, д.
363,424.451, 6ЗО.
2. Центральный государственный архив древних актов [ЦГАДА], ф.
1261, оп. 1, д. 23, 27, 31, 613, 625, 655, 701, 751. 761, 79О, 840,
2345. 2926; on. 3, д. 723, 1432. 1483.
3. Государственный архив Одесской области, ф. 2. оп. 1, д. 4.
4. Отдел рукописей и редкой книги Одесской государственной научной
библиотеки им. A.M. Горького, оп. 1, д. 54, 58. 60, 62.
Литература
1. Архив князя Воронцова. Т. 1 - 40. М., 1870 1895; Роспись сорокам книгам Архива князя Воронцова с азбучным указателем личных имен. - М., 1897.
2. Antoine, baron de St. Joseph. Essai historique sur le commerce et la navigation de la mer Noire. - P., 1805.
3. La Cour de Russie il у a cent ans, 1725-1783. Extraits des depeches
des ambassadeurs anglais et francais. - Leipzig-Paris, 1860.
4. Documents of Modern history. The Great powers and the near east.
1774-1923. /Ed. by M.S. Anderson. - L, 1970.
5. (Ribas) Saggio sulla citta di Odessa e altri documenti dell archivio di
stato di Napoli/ A cura di G.Moracci. -Genova, 1988.
6. Берти Дж. Россия и итальянские государства в период Рисорджименто. - М., 1959.
7. Дружинина Е.И, Возникновение городов на юге Украины и в США: общее и особенное// Новая и новейшая история. - 1976. - N-2.
8. Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII-XIX вв.) М.-Л., 1985.
9. Bouloisseau М. Les archives Voronsov// Revue historique. - 196З. - Т.
230. - P. 121-130.
10. Herlihy P. Russian wheat and the Port of Livorne, 1794-1865 //
Journal of Economic history. - 1976. - №1. - P. 45- 68.
11. Walter F. England and France in the Mediterranean, 1660-1830. - L, 1970.