ИЗ РАСПОРЯЖЕНИЙ ПАВЛА I

Смерть Екатерины II в ноябре 1796 г . принесла с собой существенные изменения в политическом механизме огромной Российской империи. Ненависть Павла I к матери, совершенно очевидно проявляв­шаяся им еще будучи наследником престола, после восшествия на трон, по сути дела, приобрела маниакальный характер. По какой-то странной логике Павел поменял полюса всех начинаний екатерининского времени на противоположные. Увы, в один из первых "черных списков" этих изменений попала и едва появившаяся на свет юная Одесса.

Пожалуй, за всю историю Одессы конец 1796 - первой половины 1797 г . явилось самым трагическим периодом, когда само существование нарождающегося города было более чем сомнительно. Конечно, дело заключалось не только в психической неуравновешенности Павла, но и в целом комплексе разнообразных причин, среди которых не последнюю роль играли интриги самого разного уровня, от местных до придворных. Но, как бы то ни было, нельзя забывать, что за, лаконичными строками из приведенных ниже распоряжений абсолютного властителя империи стояли изломанные человеческие судьбы и угасшие надежды многих первостроителей Одессы.

Едва успев взойти на престол, Павел 1 нанес первый чувствитель­ный удар по делу всей южной политики его матери, во имя которого Россия несколько десятилетий устремляла свои основные внешнеполити­ческие усилия. Уже 24 декабря 1796 г .(даты приводятся по ст. ст.) из Петербурга в Черноморское адмиралтейство в Николаеве было отправлено письмо генерал-прокурора князя А.Б. Куракина на имя контр-адмирала П.В. Пустошкина: "Павел Васильевич! Его императорское величество высочайше повелеть мне изволил, чтобы Комиссию строения южных крепостей и Одесского порта упразднить и все принадлежащие к оной дела немедленно прислать сюда с начальными производителями оных".

Как бы не доверяя своим устным распоряжениям, Павел через два дня отдает собственноручное письменное повеление князю Куракину: "Князь Алексей Борисович! Находящуюся в бывшей Вознесенской губернии Комиссию строения южных крепостей и Одесского порта повелеваем упразднить, самые же строения остановить, поручить их ведомству Черноморского адмиралтейства и военного тамошнего губернатора".

Все радужные надежды первых жителей города на скорое предприни­мательское и торговое величие Одессы перечеркивались росчерком царского пера. Судьба города уже находилась в руках людей далеких от понимания расчета и выгоды.

Заменивший контр-адмирала Мордвинова на посту главы Черноморского адмиралтейства, Павел Пустошкин не преминул известить Куракина о неукоснительном исполнении высочайшего повеления. 10 января 1797 г . Комиссия возглавляемая полковником инженерной службы Ф.П. Деволаном была упразднена, а ее члены и вся документация отправлены в Петербург.

Отдавая себе полный отчет в свершившемся, вице-адмирал Осип Михайлович Дерибас тут же попытался выехать в столицу. Но в Черноморском адмиралтействе, куда он обратился за подорожной, ему самым оскорбительным образом отказали, сославшись на отсутствие в известном указе прямых распоряжений о нем лично. Лишь после непосредственного обращения к контр-адмиралу Пустошкину он получил 21 января подорожную, с предписанием явиться в Петербурге к генерал-прокурору Куракину.

Известно, что Дерибас получил аудиенцию у Павла и, несмотря на ранее возникшие между ними трения, сумел несколько смягчить императора. Дерибас и Деволан представили в Правительствующий Сенат исчерпывающую информацию о проведенных работах в Одессе, что сняло ряд нелепых обвинений в злоупотреблениях. Во всяком случае 12 февраля Павел краткой запиской отдал распоряжение: "Господин контр-адмирал Пустошкин! Повелеваем начатое работою строение Одесской гавани приводить к окончанию".

Увы, это было лишь лучом надежды, не более. И хотя Пустошкин 24 февраля 1797 г . отдал распоряжение продолжать работу, поручив канцелярию строения города Одессы и порта инженер-майору Кейзеру, изменчивое как ветер настроение императора вновь поменяло направление. 30 марта Павел отдал распоряжение, означавшее, фактически, смертный приговор Одессе как главному черноморскому торговому порту, оставляя за городом удел прозябания в качестве провинциального местечка с допотопной факторией де релаш (для случайных остановок). В предписании говорилось: "Господин контр-адмирал Пустошкин! Так как Одесский порт по неудобности его не будет отделываться на такой конец, чтобы быть ему военным портом, но единственно будет порт де релаш, или случайным во время надобности пристанищем; почему большая жете, отделенная от прибрежной, отделываться и не будет, а окончатся только начатые строением...". А ведь всего за три года до этого Екатерина II писала Платону Зубову: "Желая распространить торговлю Российскую на Черном море и уважая выгодное положение Гаджибея и сопряженные с оным многие пользы ...". Вот где воистину яркая демонстрация противоположных начал в политике.

В тот период Одессу покинули многие специалисты, инженеры и мастера, с таким трудом разыскиваемые не только в России, но и по всей Европе. Отсутствие стабильности в центральной политике отнюдь не способствовало созидательным началам, и хотя у Павла I впоследствии еще неоднократно изменялось отношение к южной политике и, в частности, к Одессе, многие меры предпринимаемые им носили скорее противоречивый характер, чем являлись свидетельством продуманности и целенаправленности в действиях.

Одним из многочисленных свидетельств хаоса, распространившегося к концу недолгого царствования Павла Петровича может служить учреждение им иностранного магистрата в Одессе, действующего по так называемому Магдебурскому праву, что привело к перманентным коллизиям законов. В то же время, например, император даровал режим порто-франко всему Крымскому полуострову, немало насмешив тем самым всех здравомыслящих людей. Еще более нелепым, если не издевательским, представляется заем 1800 г . жителям Одессы в 250 тыс. рублей. Получив тогда 3000 апельсинов, купленные за счет города, Павел, немало не смущаясь тем, что отобрал у Одессы те денежные суммы, которые причитались ей для строительства по высочайшему повелению Екатерины, соизволил дать ссуду, да еще и под проценты. При этом почти вдвое сократил испрашиваемый городом срок уплаты, с 25 лет до 14. Одновременно он распорядился, чтобы: «за исправность же платежа этой суммы, должны ответствовать все купцы города, как ныне там записавшиеся, так и поселяющиеся вперед, каждый за всех и все за каждого». Естественно, помещать свое дело в городе, с четко выраженным провинциальным и захолустным будущим было для отечественных и иностранных купцов мало привлекательной перспективой, а потому не только приток капиталов не мог состояться, но и шел прямо противоположный процесс.

По свидетельствам многих современников, посещавших Одессу до 1801 г ., город и порт представляли собой довольно жалкую картину, с множеством незавершенных инженерных и портовых сооружений, недостроенными церквями и общественными зданиями. Впрочем, к счастью, такое положение сохранялось относительно недолго.