Живущим в наши дни довольно сложно представить себе какую, без преувеличения, подвижническую роль сыграл Ришелье в деле озеленения Одессы. Сколько труда, упорства, наконец таланта пришлось приложить, чтобы вырастить те первые акации и гледичии, яблони, вишни, абрикосы в условиях ограниченности пресной воды и периодических суховеев и пылевых бурь. Почти во всех личных письмах Ришелье к своим знакомым и друзьям содержалась просьба о присылке тех или иных семян и черенков растений. Отлучаясь из Одессы в инспекционные поездки по Новороссийс­кому краю, герцог письмами регулярно инструктировал своего адъютанта Рошешуара о том, как необходимо ухаживать за различными деревьями, кустарниками, цветами в его саду на Водяной балке (Дюковский сад). Проходя по улицам города и увидев засыхающее деревце возле какого-нибудь дома, Ришелье неизменно задерживался и обращался к его хозяину: "Прошу вас, полейте дерево. Если вам затруднительно, разрешите сделать это мне самому". Нелишним будет также вспомнить и то, что при Ришелье появился первый городской сад, устроенный на участке земли, подаренного городу в 1806 г. майором Феликсом Дерибасом.

Как широко образованный человек и дальновидный политик, герцог Ришелье с самого начала прекрасно понимал, что перспективы на будущее у Одессы, да и в целом края, без должного налаживания умственной жизни и подготовки образованных людей весьма прозрачны. Уже в 1804 г. он добился права открыть в Одессе гимназию и коммерческое училище, а также ряд частных пансионов. Однако система образования, возникшая в России в результате реформ 1803 года, самым неблагоприятным образом сказывалась на юных городах Северного Причерноморья. Находясь в юридическом подчинении Харьковского университета, одесские учебные заведения были вовлечены в некий бюрократический танец, когда одни и те же бумаги передвигались по замкнутому кругу - Одесса-Петербург-Харьков и т.д. Пожалуй, ни один вопрос не отнимал столько усилий и нервов у Ришелье, сколько этот. И все же, первые успехи были налицо. При нем был основан благородный институт, послуживший основой для открытия в 1817 г. Ришельевского лицея. Вначале благородный институт находился под руководством Вольсея, который за злоупотребления был отстранен герцогом, а затем из Петербурга был приглашен аббат Николь, ставший позднее первым директором лицея. Надо сказать, что Ришелье был первым, у кого появилась идея об учреждении в Одессе университета, но тогда эта мысль была отвергнута в Петербурге. Однако уже то, что ему, в конце концов, удалось пробить идею создания в Одессе лицея, второго в империи после Царскосельского, говорит о многом.

Ришелье, как впоследствии и М.С. Воронцов, был необычайно щепетилен и корректен по отношению ко всем национальным группам, населявших вверенный ему край. Любые попытки пренебрежительного или высокомерного отношения со стороны чиновников его аппарата по национальным или религиозным мотивам пресекались генерал-губернатором немедленно. Сам Ришелье при этом подавал личный пример подлинно европейского, цивилизованного управления. И это было не просто направление, а целая политическая система, имеющая в своей основе созидающее, объединяющее начало, жизненный опыт и гуманистические традиции просветителей XVIII в. Конечно, Ришелье приходилось сталкиваться с множеством острейших проблем, особенно когда его убеждения входили в противоречие с распоряжениями центральной власти. Для того, чтобы проиллюстрировать насколько непросты были данные вопросы приведем всего один пример.

После начала войны с Турцией из Петербурга пришло распоряжение конфисковать всех лошадей у ногайских татар. По существу, это обозначало гибель для целого народа, весь жизненный уклад которого был тесно связан именно с лошадьми. Но предоставим слово самому Ришелье:

"Вы не можете не знать, мой дорогой генерал, - писал герцог военному министру, - что татары совершенно не имеют другого способа для существования, кроме своих лошадей, которые служат им при всех их перемещениях, и которые, кроме того, служат основным источником жизни для них. Если они этого будут лишены, какой страшный результат для этих несчастных! А какие нравственные последствия будут после исполнения этих мер, распространившись между христианами безмерным и агрессивным террором, не без основания, магометанцами, которые до настоящего времени не давали нам никакого повода для плохих отношений!.. Где найти пропитание для такого количества лошадей? Задумайтесь также о неизбежных злоупотреблениях, вызванных подобной эмиграцией, о воровстве, о мародерстве. Вы увидите, что в результате неминуемо уничтожение жителей полуострова и степей от Перекопа до Днепра, Мы окажемся, таким образом, в положении более трудном, чем то, которого желаем избежать. Я припадаю перед вами на колени, умоляя не настаивать на указанных мерах, которые принесут несчастье этому краю".

Фактически, герцогу Ришелье тогда удалось спасти сотни и сотни людей от разорения и верной смерти. В тоже время, он всячески поощрял переход ногайцев с кочевого к оседлому образу жизни, выделяя им участки земли, необходимый инвентарь, следил, чтобы со стороны чиновников не допускались какие-либо злоупотребления и т.д. Можно понять какой любовью пользовался герцог у этих людей, а ведь он являлся своеобразным олицетворением государственной власти. Не случайно при нашествии Наполеона в Россию ногайские татары добровольно сформировали отряды легкой конницы, боевые качества которой очень высоко ценило русское командование.

Надо сказать, что Ришелье был одним из немногих, кто после Тильзита не сомневался в истинных намерениях Наполеона. Император Франции шел к абсолютной власти в Европе, оплачивая свой путь кровью французов, итальянцев, испанцев, немцев, поляков и многих других европейских народов. Вторжение наполеоновских полчищ в Россию явилось логическим звеном в цепи этого кровавого пути.

Получив известие о начале войны, Ришелье выступил 28 июля (9 авг.) 1812 г. перед гражданами всех сословий Одессы с призывом оказать посильную помощь для защиты страны. "Для блага нового отечества, - заключал он свою речь, - для спасения его, я жертвовал и жертвую всем. Покажите и вы единодушно в нынешний день, что вы истинные россияне, и я не буду ожидать лестнейшей награды за попечения, которые имел о вас". Герцог пожертвовал 40 тыс. рублей, составлявших в тот момент все его состояние, и тут же, при всех отдал деньги. Этот пример вызвал необычайное воодушевление среди горожан, собиравших не только деньги, но и изъявившие желание сформировать отряд добровольцев для регулярной русской армии, несмотря на освобождение южных провинций от каких-либо тягот войны.

Однако август 1812 г. открыл в Одессе одну из самых драматических страниц в ее истории. Внезапная смерть трех актрис из театральной труппы Монтовани и Замбони заставила градоначальника назначить особую комиссию, выводы которой были однозначны - чума. Предпринятые дополни­тельные меры по введению для города карантинного положения не смогли остановить смерть, которая ежедневно уносила десятки человеческих жизней, невзирая на ранги и звания. Улицы Одессы опустели. Все лавки, магазины, общественные здания были закрыты. Лишь только мортосы вынуждены были заниматься своей страшной работой не покладая рук, вывозя на своих телегах трупы умерших на чумное кладбище.

Ришелье, собиравшийся накануне появления чумы отправиться в действующую армию, принял мужественное решение остаться в Одессе, хотя у него были все возможности руководить карантинными мерами за чертой города. Невзирая на смертельную опасность, градоначальник лично возглавил небольшую группу особого комитета, члены которого ходили по домам, советуя горожанам предпринимать те или иные меры предосторожности, фиксируя количество заболевших и умерших.

Арманд-Эмманюэль не был глубоко верующим человеком. Но по свидетельству аббата Николя, он однажды видел Ришелье рыдающим в церкви после того, когда умирающая молодая женщина отдала герцогу с рук в руки своего младенца, а затем скончалась. Это было потрясение выше человеческих сил.

Число умерших от чумы за пять месяцев простиралось до 2640 человек, т.е. более 10% от всего населения Одессы того времени. К февралю 1813 г эпидемия жестокой болезни стала ослабевать. И хотя локальные рецидивы ее еще продолжались, чума была побеждена. Одесса вновь начала приобретать свой прежний жизнерадостный, деловой, пестрый облик.

В 1814 г. взоры всей Европы были прикованы к событиям во Франции. Поражение Наполеона от объединенных сил коалиции привело к реставрации Бурбонов. Сев на трон, Людовик XVIII поручил сформировать правительство Талейрану, который вовремя сумел сделать очередной политичес­кий маневр, и спасти не только свою голову, но и свою карьеру. Но вот что характерно, Александр I , который в свое время щедро оплачивая Талейрану его предательство Наполеона, был до глубины души возмущен заносчивостью нового французского правительства, ведущего закулисные дипломатические интриги за спиной России.

Между тем Александр I , высоко ценивший Ришелье, попросил герцога прибыть к нему в Вену. Утром 26 сентября 1814 г. практически все жители Одессы собрались проводить своего градоначальника. Как бы предчувствуя, что больше он никогда не увидит ставшую ему родной Одессу, Ришелье был искренне растроган теми сердечными знаками внимания и любви, которые оказали ему его сограждане. Были цветы, были пышные тосты, были и слезы, ибо многие понимали, что герцог уезжает надолго, а может быть навсегда. Несколько сот молодых людей выпрягли лошадей из дорожной коляски довезли Ришелье сами до почтовой заставы далеко за городом. В судьбе Арманда-Эмманюэля закрылся еще один период, который он до самого своего последнего дня считал лучшими годами в своей жизни.

В октябре 1815 г., когда судьба его уже была решена, Ришелье напишет в письме к А.Ф. Кобле: "Управляя десять лет новороссийскими губерниями и проведши двенадцать лет в Одессе, я привык не отличать моего счастья, от счастья обитателей сего края... Но сколь сильна сия привязанность, столько тяжела и разлука. Она была бы для меня несносна если бы я не утешался надеждою, когда-либо увидеть еще любезную сердцу моему Одессу. Между тем воспоминание, проведенных в сем городе дней, будет для меня приятнейшей мыслью; благоденствие всего края, пребудет всегда жарчайшим моим желанием". И когда Ришелье писал: "... я только те минуты жизни почту счастливыми, в которые буду слышать о благоденствии Одессы", то это не были пустые слова. Используя личные встречи с императором Александром, герцог добился принятия целого пакета мер, направленных на дальнейшее торговое, экономическое и культурное развитие Одессы, начиная от введения порто-франко и заканчивая решением создания Одесского лицея. По указанию царя за герцогом Ришелье сохранялись все доходы, которые он получал в России. Все до единой копейки герцог пожертвовал в пользу Одесского благородного института, позднее преобразованного в лицей его имени.

Венский конгресс 1814-1815 гг. обнаружил полное непонимание реалий, в которых находилось правительство Людовика XVIII . "Сто дней" Наполеона резко отрезвило королевское окружение. Стало совершенно очевидно, что контролировать обстановку в стране без поддержки извне тогдашнее французское министерство не было способно. Желая наладить своеобразный мостик к могущественному русскому императору, Талейран предложил Ришелье министерский портфель в своем кабинете, но получил категорический отказ. В свою очередь Александр I не мог простить Талейрану его антирусские интриги и двуличное поведение на Венском конгрессе. Все это подготовило почву для принятия отставки у главы французского правительства, ставшей неожиданностью для многих, и прежде всего для самого Талейрана. Людовик XVIII обратился к Ришелье с просьбой взять на себя бремя управления Францией, но герцог, под благовидным предлогом о незнании обстановки в стране, отверг и это предложение. Лишь только после неоднократных повторных предложений Людовика, с одной стороны, и настойчивых личных просьб Александра I , с другой, герцог согласится. Таким образом Ришелье стад министром иностранных дел и премьер-министром Франции.

В нашу задачу здесь не входит подробное рассмотрение всех перипетий сложной и многотрудной деятельности герцога Ришелье на посту главы французского правительства в 1815-1818 и 1820-1821 гг. Отметим только, что сложность понимания всей противоречивости той эпохи, и того несомненного вклада во имя благополучия Франции, который внес Ришелье своей деятельностью для многих стали очевидны лишь со временем.

По своим политическим убеждениям Ришелье являлся сторонником просвещенной, ограниченной монархии, и с этих позиций он попал под яростный обстрел двух основных партий. С одной стороны, ультрароялистской, а с другой, либеральной, которые в борьбе с ним объединились в единый фронт. Придерживаясь правила: "как можно меньше таких законопроектов, которые способны возбуждать страсти", Ришелье ориентировался на те принципы, которые способствовали бы созидательным, а не разрушающим началам в экономике и политике страны. В одном из своих писем герцог следующим образом сформулировал свои взгляды: "Каналы, сельскохозяйственный устав, проселочные дороги, улучшение администрации, общественные предприятия - вот что нам нужно... Чего я боюсь, так это предложений в пользу эмигрантов".

Действительно, бывшие эмигранты, объединенные в ультрароялистскую партию, и провозгласившие себя более роялистами чем сам король, практически блокировали любые конструктивные предложения главы правительства. Ришелье, который сам отказался от каких либо притязаний на свои бывшие владения, распроданные в период революции, прекрасно понимал всю взрывоопасность и деструктивность яростных требований "возмездия" со стороны ультрароялистов. Но он был почти в полном одиночестве перед поднявшейся штормовой волной и крайне правых, и либералов.

Пожалуй, первым кто в исторической науке подверг детальному, объективному анализу ту парадоксальную, на первый взгляд, смычку либералов и ультрароялистов во Франции периода реставрации был Н.Г Чернышевский, который дал уничтожающую критику этим двум крайностям, сомкнувшихся в разрушительном для страны потоке. Надо сказать, что Чернышевский, основываясь на материалах той эпохи, в тоже время, очень высоко оценил деловые и человеческие качества Ришелье. В частности, перечислив основные заслуги французского премьера, Чернышевский отметил: "Словом сказать, не было в то время человека, которому Франция была бы так много обязана, как герцогу Ришелье".

Между тем в конце 1818 года, после Аахенского конгресса, на котором герцог сумел добиться для Франции самых благоприятных решений, он вынужден был просить об отставке. Не в силах терпеть постоянные нападки в "Беспримерной палате", Арманд-Эмманюэль твердо решил покинуть государственную службу. Все это время его не покидало жгучее желание вернуться в Одессу. "В Одессе, - писал он Ланжерону, - новое поселение, новая плантация, дерево наполняло наслаждением мое сердце и давало утешение за потраченные мною тяжелые труды. Здесь - никакой компенсации!"

Однако все сложилось по иному. Убийство в феврале 1820 г. члена королевской семьи, герцога Беррийского, привело к отставке министерства Деказа. Напуганная этим событием, королевская партия вновь самым настойчивым образом предложила Ришелье возглавить правительство. Герцог согласился только после того, когда граф д'Артуа, будущий король Карл X, дал честное слово дворянина не чинить препятствий деятельности его кабинета и оказывать ему полную поддержку. "Я буду вашим первым солдатом", - заявил д'Артуа Ришелье и ... солгал. Когда Ришелье через год напомнил графу его клятву, д'Артуа ответил: "А, милейший герцог, вы слишком буквально поняли мои слова. И притом в то время мы находились в таких затруднительных обстоятельствах!".

После этого ответа герцог Ришелье, не раздумывая, подал королю прошение об отставке. Никаких отношений с людьми без чести и без совести он иметь не желал.

Человек, который сохранил для Франции целый ряд ее припограничных провинций, который накормил разоренную многолетними войнами и диктатом страну хлебом, ввозимым из русских черноморских портов, который своим дипломатическим искусством спас не только территориальную целостность поверженной Франции, но и вернул суверенитет и самостоятельность в сонме великих держав Европы, который освободил страну от унижения и позора содержать 150 тыс. человек оккупационных иностранных войск, который спас для Франции сотни миллионов франков, а значит благополучие и жизни многих простых французов, которых задавило бы бремя новых налогов. Этот человек становился ненужным для кучки политиканов, ввергавших страну в новый кровавый виток разрушений.

Свободный от каких либо моральных и служебных обязательств перед Людовиком XVIII , у Ришелье созрело окончательное решение вернуться в Одессу. Так, в январе 1822 г, он сообщил в письме к Сикару о том, что намерен приехать в Одессу летом этого года. Однако 16 мая 1822 г. в возрасте пятидесяти шести лет Арманд-Эмманюэль Ришелье скончался от кровоизлияния в мозг. Усталость и потрясения последних лет сказались для него самым пагубным образом.

В речи академика Вильмена, посвященной памяти Ришелье во Французской Академии, в частности было сказано: "Он отличался естественным величием духа и скромностью, был чужд общих недостатков и ничего не признавал, кроме правды и долга". Под этими словами могли подписаться сотни людей, близко знавших Ришелье.